Его удивительная жизнь была продолжением его необыкновенного появления на свет. Сын графа Дмитрия Шереметева от позднего брака с его второй женой, Александрой Мельниковой. Младший брат графа Сергея Дмитриевича Шереметева, внук графа Николая Петровича Шереметева и певицы Прасковьи Жемчуговой.
В возрасте семи лет поступил он на службу в Пажеский корпус. В 1881 году окончил Пажеский корпус, откуда был выпущен корнетом в Кавалергардский полк. В 1884—1889 года — в отставке. В 1889—1894 годах дослужился до звания адъютанта главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа, в 1894 году— шталмейстер двора, с 1899 года — офицер для особых поручений при Военном министерстве. В 1902 году - флигель-адъютант. С 1909 - генерал-майор Свиты . В годы Первой мировой войны - начальник авиационно-автомобильных дружин при 6-й Армии. Уволился из армии вскоре после отречения императора Николая II.
Совсем неожиданную характеристику дает графу Шереметеву Е.Л. Харлова, научный сотрудник Российского национального музея музыки:
«Бескорыстное служение русской культуре, просвещению было свойственно многим представителям рода Шереметевых. Александр Дмитриевич продолжил давнюю семейную традицию. Благодаря его деятельности в XIX веке получила широкое развитие практика проведения так называемых народных или общедоступных симфонических концертов.
Концерты предназначались для малоимущего населения, знакомили с лучшими образцами мировой музыки и пользовались огромной популярностью. Здесь звучали мало или впервые исполняемые произведения Римского-Корсакова, Аренского, Глазунова, Рихарда Штрауса, Вагнера, Сибелиуса. Каждый такой концерт, помимо просветительской, имел и благотворительную цель, так как давался в пользу больных, учащихся начальных школ, богаделен и проч. Общедоступные концерты графа А.Д. Шереметьева проводились регулярно, вплоть до 1917 года. Они дали импульс к созданию таких творческих организаций, как «Концерты Зилоти», «Исторические концерты Василенко», «Концерты Сергея Кусевицкого».
Есть даже книга, рассказывающая о музыкальных пристрастиях Шереметева.
И все-таки, главным делом жизни «брандмайерского графа» было ПОЖАРНОЕ ДЕЛО. Мы уже много рассказывали о пожарных достижениях графа Шереметева. Именно поэтому предлагаем вашему вниманию статью Александра Дмитриевича, опубликованную во втором номере издаваемого им журнала «Пожарный» в 1892 году. Актуальность ее очевидна и сегодня.
Два слова о пожарном деле
Вопрос о борьбе с огнем во всех государствах играет видную роль, у нас же в России он является по справедливости вопросом насущным. Чтобы убедиться в этом, достаточно подсчитать ежегодные убытки, которые терпит Россия от пожаров. Пожарный вопрос — вопрос общественный, захватывающий всех и вся. Он одинаково важен и для Казани, и для Саратова, и для Астрахани, и для Тобольска или Омска в Сибири. Во всяком общественном деле первенствующую роль должно играть единодушие. На нем зиждется успех всякого дела. В пожарном вопросе красной нитью проходить отсутствие этого важного и серьезного двигателя. К сожалению, приходится сознавать грустный факт, что в этой животрепещущей, и чисто христианской, по своему ‘значению области, единодушия пока очень немного, и. в этом, строго говоря, винить нельзя никого. Противников пожарного дела нет и быть не может, оно не нуждается ни в аналогиях, ни в защите: оно само в себе уже носит по глубине своей высокогуманной идеи свою самозащиту. Пожарный вопрос, по-существу, разбивается на две самостоятельные, хотя и тесно связанные между собою серьезные области. В одной из них главным фундаментом поставлены огнегасительные средства, а в другой группируются меры, направленные к предупреждению пожаров. Деление это так важно и вместе с тем общество так мало знакомо с его значением, что мы считаем необходимым посвятить эту статью его выяснению.
Какие меры в борьбе с огнем нужны прежде всего: предупредительные, или огнегасительные? Наше русское пожарное дело поставлено пока в такие узкие рамки, что нет возможности делать выбор. Теоретических взглядов и мнений такая масса, что пред обилием ее приходится только преклониться, Но …вся беда в том, что существенного в них, и способного оказать пользу, весьма мало. Все сводится исключительно только к рассуждениям и невыполнимым проектам, высиженным в тиши кабинета. Кабинетная работа имеет свои достоинства, она хороша, ибо из серьезного раздумья умного человека может появиться и очень дельная статья и очень дельная мера. До сих пор, однако, все дело сводится лишь к тому, что пока за письменным столом идут рассуждения на ту или другую тему, пожарные вытаскивают людей из огня и спасают им жизнь, подвергая себя опасности.
Вот по поводу этих самых пожарных ‘два слова. Юмористические журналы так изломали и карандаши и перья о пожарную каску, что уж прибавлять, кажется, ничего не остается. Более не хватает матералов для юмора. Всё это очень мило, но при этом забыта только одна сторона — служебная сторона этого пожарного, деятельность которого заключается в служении своему ближнему. В пользу таких людей говорят их могилы. На них надписей о подвигах нет. На крест команда обыкновенно повесит фарфоровую икону, а затем все стальное запечатлевается прямо в сердцах. В этом и вся его награда.
Пока остановимся на этом и рассмотрим мнения сторонников вопросов о предупредительных мерах. Предупредительные меры, безусловно, хороши и очень желательны. Чем больше будет` их — тем лучше. Но до сих пор, в этом направлении сделано очень мало и нужно ждать по меньшей мере целые десятилетия, пока доброе желание, выработанное в кабинете без надлежащего знания дела, найдет себе осуществление. А в это’ время пожарные будут подвергать себя опасности и спасать из дыма и из огня, не заботясь о том, что дали работы в кабинете. Пока сочиняются прекрасные статьи, обещающие России в будущем великие блага, пока идут отвлеченные речи о том, что предупредительные мёры лучше — в это время никому не известные солдаты лезут в огонь и, задыхаясь в дыму, спасают жизнь, не спрашивая, кого они спасают. Они горят сами, но о себе они думают в это время менее, чем о тех, кого они выносят через окно. Пришлось бы долго ждать этой кабинетной помощи, если бы основывать дело только на одних предупредительных мерах. Личный опыт и долголетняя практика в пожарном деле убедили нас, что сколько бы предупредительных мер не предпринималось, они не пойдут дальше паллиативы, и всегда будут служить только подспорьем пожарным дружинам в их плодотворной деятельности. Думать, что можно посредством постепенного развития одних предупредительных мер избавиться со временем от пожаров настолько, что пожарные дружины окажутся излишними, то же, что мечтать об искоренении болезней посредством одного предупреждения их, совершенно игнорируя лечение. Такая теория не выдерживает критики.
Если бы «Пожарный» задался целью трактовать главным образом только о предупредительных мерах, то он оказал бы весьма жалкую услугу пожарному делу, а потому главной своей задачей он поставил себе служить делу развития в России пожарных дружин и способствовать их солидарности между собою.
Читатель, конечно, потребует от нас ответа на первый вопрос, а именно: какой же вред пожарному делу может принести увлечение предупредительными мерами? — Оно вкоренит в обществе убеждение в бесполезности пожарных дружин, и тогда (и это главное) зарождающееся у нас благое стремление к правильной постановке пожарного вопроса, а именно, к организации и единению пожарных дружин, потеряет под собою почву, или лучше сказать, перестанет существовать, едва оно было призвано к жизни.
Результат такого положения, ясен сам собой.
Вот такую, повторяем, услугу собираются оказать столь благому начинанию сторонники борьбы с огнем на почве мер предупредительных.
Переходим ко второму вопросу: какого пути следует держаться, чтобы быть в состоянии оказать действительную услугу пожарному делу? Ответ на него вытекает сам собою из только что высказанного:— в правильной организации, а главное, в единстве действий пожарных дружин, разбросанных по всей поверхности нашего обширного отечества.
Еще вчера слово «пожарный» было почти что бранным словом. Достаточно было заикнуться, даже в интеллигентном обществе, о пожарном вопросе и о пожарных, вообще, как по вашему адресу расточалась весьма недвусмысленная ирония, а за вашей спиной раздавалось открытое глумление. Мы говорим об этом, как о факте, но верить в это мы не можем. Мы не можем допустить мысли, о том, чтобы у кого-либо поднялась рука бросить необдуманным камнем в дело, которое в тысячу раз святее наших ежедневных самых добрых побуждений. Делая доброе дело—мы часто эгоисты. А спросите пожарного, какую эгоистическую цель он преследует, когда лезет в огонь? На это нет ответа, и быть оного не может. Сам о себе, может хвастать только тот, у кого нет серьезных заслуг за спиною. У кого она есть, тому нет в этом ни малейшей надобности. И пожарному, кто бы он ни был, этого не надо: за него самыми лучшими свидетелями выступают огонь и дым — два фактора, безусловно, внушительных. Не дай Бог с ними иметь дела. Воин подвергать свою жизнь опасности на войне, которая, слава Богу, представляет собою редкое явление, — пожарный и денно и нощно должен быть готов к смерти. Вот его самозащита.
Вскакивая по тревоге, он не знает, вернется ли домой, увидит ли снова свою жену, детей… В основе службы пожарному делу лежит евангельский тезис: «Нет больше сея любви, аще кто душу положит за други своя». Он выполнялся свято, и бескорыстно самоотвержение людей этого опасного дела, красноречиво отмечено в истории обгорелыми телами пожарных. Мы можем только пожелать, чтобы пожарное дело продолжало идти по тому благому пути, на который оно вступило. Это и почетный, и христианский, бескорыстный труд. Осуждать можно все. На это запрет немыслим. И смеяться тоже можно, но по долговременному опыту известно, что ни один проводник одних только предупредительных мер не откажется от услуг пожарного, который, задыхаясь в дыму и рискуя собственной жизнью, войдет в его квартиру и вытащит его на свежий воздух. Едва ли в этот момент найдется в душе у кого либо хоть один намек на то, что пожарный не нужен, а предупредительные меры ближе к цели.
Результат деятельности графа Шереметева по развитию и укреплению пожарного дела был высоко отмечен не только его соратниками, коллегами, но и первыми лицами Российской Империи.
В известной пожарной энциклопедии читаем:
«24-июля Свиты Его Величества генерал-майором графом А.Д. Шереметевым была получена из города Киля следующая высокомилостивая телеграмма от Государя Императора:
«Поручаю вам передать всем собравшимся на юбилей Ульянковской команды Мою искреннюю благодарность за преданность Мне и своему долгу. Высоко ценю доблестное служение ближнему молодцов пожарных и в лице вашем выражаю им Свое сердечное спасибо. НИКОЛАЙ».
Поводом к столь высокознаменательному вниманию к русским пожарным Государя Императора послужили следующие события. 22-го июля в день Тезоименитства Государыни Императрицы Марии Федоровны, Августейшей Покровительницы пожарной дружины имени Петра Великаго, дружина торжественно праздновала двадцатипятилетний юбилей своего первого отделения и пятнадцатилетие открытия действий всей дружины, учрежденной в 1894 году графом же, в помощь Ульянковской команде».
Последние годы жизни граф Александр Дмитриевич Шереметев, жертвовавший огромные суммы на благо России, провел в приюте для бедствующих русских эмигрантов в деревушке Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. Он скончался и похоронен там же, на знаменитом ныне «русском кладбище». Большая часть архива графа А.Д. Шереметева пострадала после 1917 года, но остались многочисленные программы и афиши его знаменитых концертов, которые хранятся в фондах Музея музыки.
Хранят о нем память российские пожарные и члены ВДПО – Всероссийского Добровольного Пожарного Общества, у истоков создания которого стоял 130 лет назад А.Д.Шереметев.
