В полдень 30 апреля 1773 года по причине до сих пор неизвестной загорелся дом с надворными постройками обувщика Кузина-Малыгина. Дом находился в юго-западной части города, что в районе улицы Христа Ботева. В его амбарах находилась береста, необходимая для производства обуви. Сухая разожженная береста была подхвачена порывистым ветром и разнесена над городом. Загорались новые постройки близлежащих улиц и кварталов. Горело все, что было подвластно огню. Огонь не щадил ни храмов божьих, ни купеческих хоромов, ни хижин бедняков.
Люди покидали город. Расположившись на берегу Волги, потерявшие все, что было нажито годами, люди с невыразимой тоской вглядывались в закопченные печи и трубы. Сгорело все. Огонь уничтожил 717 жилых домов, 29 церквей, 14 колоколенных и кожевенных заводов, 28 торговых лавок, несколько судов, стоящих у берега Волги с хлебом и товарами, превратив весь город в пепел.
В Петербург было послано сообщение о пожаре. Через две недели Сенат рассмотрел вопрос о застройке города, и издал Указы. В одном из них говорится, чтоб после пожара произвели сортировку в соляных амбарах и продавали по определенным ценам. В другом указе говорится, чтоб город после пожара застраивался ярусно в три зоны: к первой зоне относились дома каменные, ко второй зоне – дома с каменным фундаментом и деревянными стенами, и к третьей зоне – деревянные постройки. Причем деревянные строения с печным отоплением должны были возводиться на расстоянии не менее чем 25 м друг от друга.
Строительство деревянных двухэтажных домов запрещалось. За строительные просчеты и отсутствие во вновь строящихся зданиях противопожарных перегородок архитекторы и строители должны были привлекаться к ответственности.
